Тексты адаптированные по методу чтения Ильи Франка

Содержание

XV.

For instance, he was very fond of sole Normande (например, ему очень нравилась камбала по-нормандски), but he insisted on its being cooked with the best butter (но он настаивал на том, чтобы она была приготовлена с самым лучшим сливочным маслом), and with butter at the price it was since the war that was very expensive (и с маслом, по той цене /на него/, что установилась со времен войны, то есть по очень дорогой). Every Thursday morning Aunt Carrie took the cellar key from the place where she had hidden it (каждый четверг, утром, тетя Кэрри брала ключ от винного погреба, из тайника: «из того места, где она его прятала») and herself fetched a bottle of claret from the cellar (и сама шла и приносила бутылку сухого красного вина /кларет/ из погреба). She and her sister finished what was left of it by the end of the week (она и ее сестра выпивали до конца: «заканчивали» то, что оставалось от него к концу недели). They made a great fuss of Julia (они страшно суетились из-за Джулии). They dosed her with tisanes (они пичкали ее питательными /ячменными/ отварами; to dose — дозировать, давать определенными дозами), and were anxious that she should not sit in anything that might be thought a draught (и очень тревожились, чтобы она не сидела там, где что-нибудь напоминало о сквозняке). Indeed a great part of their lives was devoted to avoiding draughts (на самом деле, большая часть их жизни была посвящена избежанию сквозняков). They made her lie on sofas (они заставляли ее лежать на диванах/укладывали ее на диваны) and were solicitous that she should cover her feet (и заботились о том, чтобы она прикрывала ноги; solicitous — проявляющий заботу, внимательный).

cellar ['selə] claret ['klærət] tisane [tɪ'zæn] draught [drɑ:ft]

For instance, he was very fond of sole Normande, but he insisted on its being cooked with the best butter, and with butter at the price it was since the war that was very expensive. Every Thursday morning Aunt Carrie took the cellar key from the place where she had hidden it and herself fetched a bottle of claret from the cellar. She and her sister finished what was left of it by the end of the week. They made a great fuss of Julia. They dosed her with tisanes, and were anxious that she should not sit in anything that might be thought a draught. Indeed a great part of their lives was devoted to avoiding draughts. They made her lie on sofas and were solicitous that she should cover her feet.

They reasoned with her about the clothes she wore (они пытались ее убедить /как опасна/ одежда, которую она носит; to reason — обсуждать, размышлять, уговаривать). Those silk stockings that were so thin you could see through them (эти шелковые чулки, которые настолько тонки, что можно видеть все насквозь); and what did she wear next to her skin (и что ты носишь под одеждой: «рядом с ее кожей»)? Aunt Carrie would not have been surprised to learn that she wore nothing but a chemise (тетю Кэрри не удивило бы узнать, что она не носит ничего, кроме сорочки).

"She doesn't even wear that (она даже и ее-то не носит)," said Mrs. Lambert (сказала миссис Лэмберт). "What does she wear then (что же она тогда носит)?" "Panties (трусики)," said Julia (сказала Джулия). "And a soutien-gorge, I suppose (и бюстгальтер, я полагаю; a soutien-gorge (фр) = brassiere, bra — лифчик)." "Certainly not (конечно же нет)," cried Julia tartly (вскричала Джулия колко). "Then, my niece, under your dress you are naked (в таком случае, /моя/ племянница, под платьем ты голая)?" "Practically (практически)." "C'est de la folie (/фр., = that is stupid — но это же безумие)," said Aunt Carrie (сказала тетя Кэрри). "C'est vraiment pas raisonnable, ma fille (/фр./ = that is really not reasonable, my daughter — это действительно неразумно, дочь моя)," said Mrs. Lambert (сказала миссис Лэмберт). "And without being a prude (и, не будучи ханжой; prude — скромница, недотрога)," added Aunt Carrie (добавила тетя Кэрри), "I must say that it is hardly decent (я должна сказать, что вряд ли это прилично)."

reason ['ri:z(ə)n] chemise [ʃə'mi:z] prude [pru:d]

They reasoned with her about the clothes she wore. Those silk stockings that were so thin you could see through them; and what did she wear next to her skin? Aunt Carrie would not have been surprised to learn that she wore nothing but a chemise. "She doesn't even wear that," said Mrs. Lambert. "What does she wear then?" "Panties," said Julia. "And a soutien-gorge, I suppose." "Certainly not," cried Julia tartly. "Then, my niece, under your dress you are naked?" "Practically."

"C'est de la folie," said Aunt Carrie. "C'est vraiment pas raisonnable, ma fille," said Mrs. Lambert. "And without being a prude," added Aunt Carrie, "I must say that it is hardly decent."

Julia showed them her clothes (Джулия показала им свои наряды), and on the first Thursday after her arrival (и, в первый четверг после ее приезда) they discussed what she should wear for dinner (они обсуждали, что ей следует одеть к обеду). Aunt Carrie and Mrs. Lambert grew rather sharp with one another (тетя Кэрри и миссис Лэмберт даже повздорили между собой; sharp — зд. колкий, язвительный, раздражительный). Mrs. Lambert thought that since her daughter had evening dresses with her (миссис Лэмберт считала: «думала», что так как у ее дочери были с собой вечерние платья) she ought to wear one (ей и следует одеть одно из них), but Aunt Carrie considered it quite unnecessary (но тетя Кэрри полагала, что это совершенно необязательно). "When I used to come and visit you in Jersey, my dear (когда я бывало приезжала с визитами к тебе на Джерси), and gentlemen were coming to dinner (и джентльмены приходили к обеду), I remember you would put on a tea-gown (я помню, что ты надевала нарядное платье; tea-gown — дамское платье, надеваемое к чаю, на неофициальный прием)." "Of course a tea-gown would be very suitable (конечно же, нарядное платье было бы очень кстати: «подходящим»)." They looked at Julia hopefully (они посмотрели на Джулию с надеждой). She shook her head (она покачала головой). "I would sooner wear a shroud (я скорее надену саван)."

unnecessary [ʌn'nesəs(ə)rɪ] tea-gown ['ti:gaun] shroud [ʃraud]

Julia showed them her clothes, and on the first Thursday after her arrival they discussed what she should wear for dinner. Aunt Carrie and Mrs. Lambert grew rather sharp with one another. Mrs. Lambert thought that since her daughter had evening dresses with her she ought to wear one, but Aunt Carrie considered it quite unnecessary. "When I used to come and visit you in Jersey, my dear, and gentlemen were coming to dinner, I remember you would put on a tea-gown." "Of course a tea-gown would be very suitable." They looked at Julia hopefully. She shook her head. "I would sooner wear a shroud."

Aunt Carrie wore a high-necked dress of heavy black silk (на тете Кэрри было закрытое платье из тяжелого черного шелка; high-necked — с воротником- стойкой), with a string of jet (с бусами из гагата: «с ниткой черного янтаря»), and Mrs. Lambert a similar one (и на миссис Лэмберт было подобное платье), but with her lace shawl and a paste necklace (но со /своей/ кружевной шалью и ожерельем из стразов). The Commandant, a sturdy little man with a much- wrinkled face (Майор, крепыш: «крепкий маленький человек» с очень морщинистым лицом), white hair cut en brosse (/фр./ = brush-like — с седыми волосами, коротко стриженными = стриженными ежиком) and an imposing moustache dyed a deep black (и внушительными: «производящими сильное впечатление» усами, окрашенными в густой черный цвет) was very gallant (был очень галантным), and though well past seventy (и, хотя ему было хорошо за семьдесят) pressed Julia's foot under the table during dinner (прижимал ногу Джулии под столом во время обеда). On the way out he seized the opportunity to pinch her bottom (при выходе /из-за стола/ он не упустил возможность: «ухватил возможность» ущипнуть ее за зад). "Sex appeal (сексуальная притягательность)," Julia murmured to herself (пробормотала Джулия себе) as with dignity she followed the two old ladies into the parlour (когда она с достоинством следовала за двумя старыми дамами в маленькую гостиную).

necklace ['neklɪs] moustache [mə'stɑ:ʃ] dignity ['dɪgnɪtɪ] parlour ['pɑ:lə]

Aunt Carrie wore a high-necked dress of heavy black silk, with a string of jet, and Mrs. Lambert a similar one, but with her lace shawl and a paste necklace. The Commandant, a sturdy little man with a much-wrinkled face, white hair cut en brosse and an imposing moustache dyed a deep black, was very gallant, and though well past seventy pressed Julia's foot under the table during dinner. On the way out he seized the opportunity to pinch her bottom. "Sex appeal," Julia murmured to herself as with dignity she followed the two old ladies into the parlour.

They made a fuss of her (они суетливо опекали ее), not because she was a great actress (не потому, что она была великой актрисой), but because she was in poor health and needed rest (но из-за того, что у нее было слабое здоровье и /она/ нуждалась в отдыхе; poor — бедный, низкого качества, плохой). Julia to her great amazement soon discovered (Джулия, к своему великому изумлению, вскоре обнаружила) that to them her celebrity was an embarrassment rather than an asset (что для них ее известность была скорее обузой, чем достоинством; embarrassment — смущение, замешательство, помеха). Far from wanting to show her off (далекие от того, чтобы хвастаться ею), they did not offer to take her with them to pay calls (они даже не предлагали ей пойти с ними в гости: «не предлагали взять ее с ними наносить визиты»). Aunt Carrie had brought the habit of afternoon tea with her from Jersey (тетя Кэрри привезла с собой с Джерси привычку полдничать: «пить днем чай»), and had never abandoned it (и она никогда от нее не отказывалась). One day, soon after Julia's arrival (однажды днем, вскоре после приезда Джулии), when they had invited some ladies to tea (когда они пригласили нескольких дам к чаю), Mrs. Lambert at luncheon thus addressed her daughter (миссис Лэмберт во время ланча обратилась к своей дочери с такой речью; thus — таким образом, следующим образом).

health [helθ] embarrassment [ɪm'bærəsmənt] abandon [ə'bændən]

They made a fuss of her, not because she was a great actress, but because she was in poor health and needed rest. Julia to her great amazement soon discovered that to them her celebrity was an embarrassment rather than an asset. Far from wanting to show her off, they did not offer to take her with them to pay calls. Aunt Carrie had brought the habit of afternoon tea with her from Jersey, and had never abandoned it. One day, soon after Julia's arrival, when they had invited some ladies to tea, Mrs. Lambert at luncheon thus addressed her daughter.

"My dear, we have some very good friends at St. Malo (моя дорогая, у нас в Сен- Мало есть несколько очень хороших друзей), but of course they still look upon us as foreigners (но, конечно, они все еще считают нас: «смотрят на нас как на» иностранцами), even after all these years (даже после всех этих лет), and we don't like to do anything that seems at all eccentric (и нам бы не хотелось совершать ничего такого, что показалось бы эксцентричным; at all — вообще, хоть сколько-нибудь). Naturally we don't want you to tell a lie (естественно, мы не хотим, чтобы ты лгала: «говорила ложь»), but unless you are forced to mention it (но, если только ты не будешь вынуждена упомянуть об этом), your Aunt Carrie thinks it would be better (твоя тетя Кэрри думает, что будет лучше) if you did not tell anyone that you are an actress (если бы ты не стала говорить, что ты актриса)." Julia was taken aback (Джулия была ошеломлена; to take aback — поразить, захватить врасплох), but, her sense of humour prevailing (но, ее чувство юмора возобладало: «одержало победу»), she felt inclined to laugh (и она почувствовала желание: «склонность» рассмеяться). "If one of the friends we are expecting this afternoon (если один из гостей, которых мы ожидаем сегодня днем) happens to ask you what your husband is (случись так, спросит тебя, чем занимается твой муж), it wouldn't be untrue, would it (это же не будет неправдой, так ведь)? to say that he was in business (сказать, что он занимается коммерческой деятельностью: «в бизнесе»)." "Not at all (совсем нет)," said Julia, permitting herself to smile (сказала Джулия, разрешая себе улыбнуться).

foreigner ['fɔrɪnə] eccentric [ɪk'sentrɪk] prevail [prɪ'veɪl]

"My dear, we have some very good friends at St. Malo, but of course they still look upon us as foreigners, even after all these years, and we don't like to do anything that seems at all eccentric. Naturally we don't want you to tell a lie, but unless you are forced to mention it, your Aunt Carrie thinks it would be better if you did not tell anyone that you are an actress." Julia was taken aback, but, her sense of humour prevailing, she felt inclined to laugh. "If one of the friends we are expecting this afternoon happens to ask you what your husband is, it wouldn't be untrue, would it? to say that he was in business." "Not at all," said Julia, permitting herself to smile.

"Of course, we know that English actresses are not like French ones (конечно, мы знаем, что английские актрисы совсем не похожи на французских /актрис/)," Aunt Carrie added kindly (добавила тетя Кэрри добродушно). "It's almost an understood thing for a French actress to have a lover (это почти что решенное дело: «понятная вещь» для французской актрисы — иметь любовника)." "Dear, dear (Боже, Боже)," said Julia. Her life in London (ее жизнь в Лондоне), with its excitements, its triumphs and its pains (с ее волнениями, ее триумфами и ее болью), began to seem very far away (начинала казаться очень далекой). She found herself able soon to consider Tom and her feeling for him with a tranquil mind (вскоре она обнаружила, что способна рассматривать Тома и свои чувства к нему со спокойствием: «спокойным умом»; tranquil — неподвижный, тихий, уравновешенный). She realized that her vanity had been more wounded than her heart (она осознала, что ее самолюбие было уязвлено: «ранено» больше, чем ее сердце). The days passed monotonously (дни проходили однообразно: «монотонно»). Soon the only thing that recalled London to her (вскоре, единственной вещью, что напоминала ей о Лондоне) was the arrival on Monday of the Sunday papers (была доставка: «прибытие» по понедельникам воскресных газет).

excitement [ɪk'saɪtmənt] triumph ['traɪəmf] tranquil ['træŋkwɪl]

"Of course, we know that English actresses are not like French ones," Aunt Carrie added kindly. "It's almost an understood thing for a French actress to have a lover." "Dear, dear," said Julia. Her life in London, with its excitements, its triumphs and its pains, began to seem very far away. She found herself able soon to consider Tom and her feeling for him with a tranquil mind. She realized that her vanity had been more wounded than her heart. The days passed monotonously. Soon the only thing that recalled London to her was the arrival on Monday of the Sunday papers.

She got a batch of them and spent the whole day reading them (она брала пачку газет: «их» и проводила целый день, читая их). Then she was a trifle restless (затем она бывала слегка обеспокоена). She walked on the ramparts (она гуляла по крепостным валам) and looked at the islands that dotted the bay (и смотрела на острова, что испещрили залив; to dot — ставить точки, отмечать пунктиром, усеивать). The grey sky made her sick for the grey sky of England (серое /пасмурное/ небо заставляло ее тосковать о сером небе Англии; to sick for smth. — тосковать, томиться о чем-либо). But by Tuesday morning (но уже к утру вторника) she had sunk back once more into the calmness of the provincial life (она возвращалась: «окуналась» снова: «еще раз» в спокойствие провинциальной жизни; to sink (sank, sunk) — тонуть, опускаться, падать). She read a good deal (она много читала), novels, English and French (романы — английские и французские), that she bought at the local bookshop (что она купила в местном книжном магазине), and her favourite Verlaine (и своего любимого Верлена). There was a tender melancholy in his verses (была некая нежная меланхолия в его стихах) that seemed to fit the grey Breton town (которая, как казалось, так подходила к серому бретонскому городу), the sad old stone houses (печальным старым каменным домам) and the quietness of those steep and tortuous streets (и тишине тех крутых и извилистых улиц).

calmness ['kɑ:mnɪs] provincial [prə'vɪnʃ(ə)l] melancholy ['melənk(ə)lɪ] tortuous ['tɔ:tʃuəs]

She got a batch of them and spent the whole day reading them. Then she was a trifle restless. She walked on the ramparts and looked at the islands that dotted the bay. The grey sky made her sick for the grey sky of England. But by Tuesday morning she had sunk back once more into the calmness of the provincial life. She read a good deal, novels, English and French, that she bought at the local bookshop, and her favourite Verlaine. There was a tender melancholy in his verses that seemed to fit the grey Breton town, the sad old stone houses and the quietness of those steep and tortuous streets.

The peaceful habits of the two old ladies (умиротворяющие привычки двух старых дам; peaceful — мирный, тихий, спокойный), the routine of their uneventful existence (повседневный режим их тихого существования /не богатого событиями/; (un)eventful — (не)отмеченный событиями, обычный) and their quiet gossip (и их однообразные разговоры; quiet — тихий, бесшумный) excited her compassion (вызывали в ней сострадание). Nothing had happened to them for years (ничего не случалось с ними долгие годы), nothing now would ever happen to them till they died (теперь уже ничего и никогда не случится с ними до самой их смерти: «до того, как они умрут»; ever — когда- либо, всегда), and then how little would their lives have signified (и, к тому же, как мало их жизни значат; to signify — выражать, предвещать, быть важным). The strange thing was that they were content (странным: «странной вещью» было то, что они были довольны). They knew neither malice nor envy (они не знали ни злости, ни зависти). They had achieved the aloofness (им были чужды: «они достигли отчужденности») from the common ties of men (обычные узы человечества: «от обычных уз человека») that Julia felt in herself (которые Джулия ощущала в себе) when she stood at the footlights bowing to the applause of an enthusiastic audience (когда она стояла у рампы, кланяясь аплодисментам восторженной: «полной энтузиазма» публики). Sometimes she had thought (иногда она думала) that aloofness her most precious possession (что отчужденность: «равнодушие» — это самое ее драгоценное приобретение; to possess — владеть, possession — владение, обладание, собственность). In her it was born of pride (в ней она рождалась от гордости); in them of humility (в них — от смиренности). In both cases it brought one precious thing (в обоих случаях она приносила одну /и ту же/ драгоценность: «драгоценное явление»), liberty of spirit (свободу духа); but with them it was more secure (но у них она была более надежной; secure — спокойный, уверенный, твердый).

routine [ru:'ti:n] existence [ɪg'zɪst(ə)ns] footlights ['futlaɪts] precious ['preʃəs]

The peaceful habits of the two old ladies, the routine of their uneventful existence and their quiet gossip, excited her compassion. Nothing had happened to them for years, nothing now would ever happen to them till they died, and then how little would their lives have signified. The strange thing was that they were content. They knew neither malice nor envy. They had achieved the aloofness from the common ties of men that Julia felt in herself when she stood at the footlights bowing to the applause of an enthusiastic audience. Sometimes she had thought that aloofness her most precious possession. In her it was born of pride; in them of humility. In both cases it brought one precious thing, liberty of spirit; but with them it was more secure.

Michael wrote to her once a week (Майкл писал ей раз в неделю), brisk, businesslike letters (живые, деловые письма) in which he told her what her takings were at the Siddons (в которых он рассказывал ей, какая была /ее/ выручка в «Сиддонс-театре») and the preparations he was making for the next production (и о тех приготовлениях, что он делал для следующей постановки); but Charles Tamerley wrote to her every day (но Чарльз Тэмерли писали ей каждый день). He told her the gossip of the town (он рассказывал ей всю светскую хронику: «все сплетни» города), he talked in his charming, cultivated way of the pictures he saw and the books he read (он рассказывал в своей очаровательной, образованной манере о картинах, которые он видел и о книгах, которые он прочитал). He was tenderly allusive and playfully erudite (он был нежно символичен и игриво эрудирован; allusive — намекающий, иносказательный, содержащий ссылку на что-либо). He philosophized without pedantry (он философствовал без педантичности). He told her that he adored her (он говорил ей, что он преклоняется перед ней: «обожает ее»). They were the most beautiful love-letters Julia had ever received (это были: «они были» самые красивые любовные письма, которое Джулия когда-либо получала) and for the sake of posterity (и, ради последующий поколений: «потомства») she made up her mind to keep them (она решила сохранить их). One day perhaps someone would publish them (однажды, может случится так: «может быть», что кто-нибудь опубликует их) and people would go to the National Portrait Gallery and look at her portrait (и люди пойдут в Национальную портретную галерею и посмотрят на ее портрет), the one McEvoy had painted (тот самый, что Мак-Эвой нарисовал), and sigh when they thought of the sad, romantic love- story of which she had been the heroine (и вздохнут, когда они подумают о той печальной, романтической истории любви, в которой она была главным действующим лицом: «героиней»).

preparation ["prepə'reɪʃ(ə)n] cultivated ['kʌltɪveɪtɪd] philosophize [fɪ'lɔsəfaɪz]

Michael wrote to her once a week, brisk, businesslike letters in which he told her what her takings were at the Siddons and the preparations he was making for the next production; but Charles Tamerley wrote to her every day. He told her the gossip of the town, he talked in his charming, cultivated way of the pictures he saw and the books he read. He was tenderly allusive and playfully erudite. He philosophized without pedantry. He told her that he adored her. They were the most beautiful love-letters Julia had ever received and for the sake of posterity she made up her mind to keep them. One day perhaps someone would publish them and people would go to the National Portrait Gallery and look at her portrait, the one McEvoy had painted, and sigh when they thought of the sad, romantic love- story of which she had been the heroine.

Charles had been wonderful to her during the first two weeks of her bereavement (Чарльз был удивительным /по отношению/ к ней во время первых двух недель с момента ее ужасной потери), she did not know what she would have done without him (она не знала, что бы она делала без него). He had always been at her beck and call (он всегда был всецело в ее распоряжении; to be at smb.'s beck and call — быть у кого-либо на побегушках, beck — мановение, сигнал рукой или головой). His conversation, by taking her into a different world, had soothed her nerves (его беседа, унося: «забирая» ее в другой мир, успокоила ее нервы). Her soul had been muddied (ее душа была запачкана; mud — грязь, слякоть), and in his distinction of spirit (и в его духовной исключительности) she had washed herself clean (она очистилась: «отмылась начисто»). It had rested her wonderfully (ее это удивительно успокоило; to rest — отдыхать, покоиться, быть спокойным) to wander about the galleries with him and look at pictures (бродить по галереям с ним и смотреть на картины). She had good reason to be grateful to him (у нее была веская: «хорошая» причина /для того/, чтобы быть благодарной ему). She thought of all the years he had loved her (она подумала о всех тех годах, что он любил ее). He had waited for her now for more than twenty years (теперь он ждал ее уже более двадцати лет). She had not been very kind to him (она была не очень-то добра к нему). It would have given him so much happiness to possess her (ему бы доставило: «это бы доставило ему» так много счастья — обладать ей) and really it would not have hurt her (и, в действительности, это совсем бы не навредило ей; to hurt — причинять боль, ранить, причинить вред).

soothe [su:ð] reason ['ri:z(ə)n] happiness ['hæpɪnɪs]

Charles had been wonderful to her during the first two weeks of her bereavement, she did not know what she would have done without him. He had always been at her beck and call. His conversation, by taking her into a different world, had soothed her nerves. Her soul had been muddied, and in his distinction of spirit she had washed herself clean. It had rested her wonderfully to wander about the galleries with him and look at pictures. She had good reason to be grateful to him. She thought of all the years he had loved her. He had waited for her now for more than twenty years. She had not been very kind to him. It would have given him so much happiness to possess her and really it would not have hurt her.

She wondered why she had resisted him so long (она размышляла, почему же она сопротивлялась ему так долго). Perhaps because he was so faithful (возможно, потому что он был таким преданным), because his devotion was so humble (из-за того, что его преданность была такой застенчивой; humble — смиренный, скромный, непритязательный), perhaps only because she wanted to preserve in his mind the ideal that he had of her (возможно, только из-за того, что ей хотелось сохранить в его голове тот идеальный образ, каким он ее представлял: «что он имел о ней»). It was stupid really and she had been selfish (в действительности это было глупым, и она была эгоистичной). It occurred to her with exultation (ей пришла в голову мысль, с ликованием) that she could at last reward him for all his tenderness (что она может, наконец-то, вознаградить его за всю его нежность), his patience and his selflessness (его терпение и его самоотверженность). She had not lost the sense of unworthiness (она еще не утратила чувство никчемности; unworthiness — низость, недостойность, отсутствие ценности) which Michael's great kindness had aroused in her (которое великодушие Майкла вызвало в ней; to arouse — будить, возбуждать), and she was remorseful still (и она до сих пор была полна раскаяния; remorse — угрызения совести) because she had been for so long impatient of him (из-за того, что она долгие годы относилась к нему с раздражением; to be impatient of smb. — относиться к кому-либо нетерпимо, с беспокойством). The desire for self-sacrifice (желание к самопожертвованию) with which she left England (с которым она оставляла Англию) burnt still in her breast with an eager flame (пылало все еще в ее груди нетерпеливым пламенем; to burn (burnt, burned) — жечь, сжигать, гореть).

faithful ['feɪθf(ə)l] preserve [prɪ'zə:v] exultation ["egzʌl'teɪʃ(ə)n]

She wondered why she had resisted him so long. Perhaps because he was so faithful, because his devotion was so humble, perhaps only because she wanted to preserve in his mind the ideal that he had of her. It was stupid really and she had been selfish. It occurred to her with exultation that she could at last reward him for all his tenderness, his patience and his selflessness. She had not lost the sense of unworthiness which Michael's great kindness had aroused in her, and she was remorseful still because she had been for so long impatient of him. The desire for self-sacrifice with which she left England burnt still in her breast with an eager flame.

She felt that Charles was a worthy object for its exercise (она чувствовала, что Чарльз был стоящим объектом для его проявления; exercise — упражнение, осуществление, применение). She laughed a little, kindly and compassionately (она легко рассмеялась, по-доброму и с сочувствием), as she thought of his amazement when he understood what she intended (когда она подумала о его изумлении, когда он поймет, что она намеревается /сделать/); for a moment he would hardly be able to believe it (на какое-то мгновение он с трудом сможет поверить в это; to be able to do smth — мочь, быть в состоянии сделать что- либо), and then what rapture, then what ecstasy (и затем — какой восторг, затем — какой экстаз)! The love that he had held banked up for so many years (та любовь, что он сдерживал: «держал запруженной» так много лет) would burst its sluices like a great torrent (прорвет /свои/ шлюзы, как сильный стремительный поток) and in a flood overwhelm her (и как наводнение: «потоком» нахлынет на нее; to overwhelm — преодолеть, овладевать, заливать). Her heart swelled at the thought of his infinite gratitude (ее сердце переполнилось чувствами от мысли о его бесконечной благодарности; to swell — надуваться, увеличиваться). But still he could hardly believe in his good fortune (но все еще он с трудом верит в свою счастливую: «добрую» удачу); and when it was all over (и, когда все будет кончено) and she lay in his arms (и она будет лежать в его объятиях) she would nestle up to him and whisper tenderly (она прижмется к нему и прошепчет нежно): "Was it worth waiting for (этого стоило ждать)?" "Like Helen, you make me immortal with a kiss (как Елена, ты сделала меня бессмертным /своим/ поцелуем)."

object ['ɔbdʒekt, -ɪkt] gratitude ['grætɪtju:d] fortune ['fɔ:tʃ(ə)n]

She felt that Charles was a worthy object for its exercise. She laughed a little, kindly and compassionately, as she thought of his amazement when he understood what she intended; for a moment he would hardly be able to believe it, and then what rapture, then what ecstasy! The love that he had held banked up for so many years would burst its sluices like a great torrent and in a flood overwhelm her. Her heart swelled at the thought of his infinite gratitude. But still he could hardly believe in his good fortune; and when it was all over and she lay in his arms she would nestle up to him and whisper tenderly: "Was it worth waiting for?" "Like Helen, you make me immortal with a kiss."

It was wonderful to be able to give so much happiness to a human being (это было так чудесно — иметь возможность дать столько счастья человеку: «человеческому существу»). "I'll write to him just before I leave St. Malo (я напишу ему как раз перед отъездом из Сен-Мало: «до того, как я покину Сен-Мало»)," she decided (решила она). The spring passed into summer (весна перешла в лето), and at the end of July it was time for Julia to go to Paris (и в конце июля пришло время Джулии ехать в Париж) and see about her clothes (и позаботиться о своих нарядах; to see about smth. — подумать о чем-либо, проследить). Michael wanted to open with the new play early in September (Майкл хотел открыть сезон /с/ новым спектаклем в начале сентября), and rehearsals were to start in August (и репетиции должны были начаться в августе). She had brought the play with her to St. Malo, intending to study her part (она привезла пьесу с собой в Сен-Мало, намереваясь выучить свою роль), but the circumstances in which she lived had made it impossible (но та обстановка, в которых она жила, сделали это невозможным; circumstances — обстоятельства, среда, жизнь). She had all the leisure she needed (у нее было все свободное время, в котором она нуждалась), but in that grey, austere and yet snug little town (но в том сером, строгом и, в то же время, уютном городке), in the constant company of those two old ladies (в постоянной компании тех двух пожилых леди) whose interests were confined to the parish church and their household affairs (чьи интересы ограничивались приходской церковью и их домашними делами), though it was a good play (и, хотя это и была хорошая пьеса), she could take but little interest in it (она не могла особенно интересоваться ей).

clothes [kləu(ð)z] circumstance ['sə:kəmstæns, 'sə:kəmstəns] leisure ['leʒə]

It was wonderful to be able to give so much happiness to a human being. "I'll write to him just before I leave St. Malo," she decided. The spring passed into summer, and at the end of July it was time for Julia to go to Paris and see about her clothes. Michael wanted to open with the new play early in September, and rehearsals were to start in August. She had brought the play with her to St. Malo, intending to study her part, but the circumstances in which she lived had made it impossible. She had all the leisure she needed, but in that grey, austere and yet snug little town, in the constant company of those two old ladies whose interests were confined to the parish church and their household affairs, though it was a good play, she could take but little interest in it.

"It's high time I was getting back (самое время мне возвращаться; it is high time — давно пора)," she said. "It would be hell if I really came to the conclusion (это будет ужасно: «адом», если бы я действительно пришла к выводу) that the theatre wasn't worth the fuss and bother they make about it (что театр не стоил всего того шума и беспокойства, что /они/ устраивают из-за него)." She said good-bye to her mother and to Aunt Carrie (она попрощалась со своей матерью и тетей Кэрри). They had been very kind to her (они были очень добры к ней), but she had an inkling (но у нее было слабое подозрение) that they would not be sorry (что они не будут сожалеть) when her departure allowed them to return to the life she had interrupted (когда ее отъезд позволит им вернуться к жизни, которую она прервала). They were a little relieved besides to know (они были слегка успокоены, кроме того, зная: «знать») that now there was no more danger of some eccentricity (что теперь не было больше опасности какой-либо оригинальности: «эксцентричности»), such as you must always run the risk of with an actress (риска, которому ты обязательно подвергаешься с актрисами: «подобный что ты должен всегда рисковать с актрисой»), which might arouse the unfavourable comment of the ladies of St. Malo (который мог бы вызвать неблагосклонные толки: «комментарии» у леди из Сен-Мало).

conclusion [kən'klu:ʒ(ə)n] departure [dɪ'pɑ:tʃə] eccentricity ["eksen'trɪsɪtɪ]

"It's high time I was getting back," she said. "It would be hell if I really came to the conclusion that the theatre wasn't worth the fuss and bother they make about it." She said good-bye to her mother and to Aunt Carrie. They had been very kind to her, but she had an inkling that they would not be sorry when her departure allowed them to return to the life she had interrupted. They were a little relieved besides to know that now there was no more danger of some eccentricity, such as you must always run the risk of with an actress, which might arouse the unfavourable comment of the ladies of St. Malo.

She arrived in Paris in the afternoon (она приехала в Париж днем), and when she was shown into her suite at the Ritz (и, когда ее провели в ее номер люкс в «Ритце»), she gave a sigh of satisfaction (она удовлетворенно вздохнула; to give a sigh — вздохнуть: единичный акт или краткосрочное действие, соответствующее значению существительного). It was a treat to get back to luxury (было таким наслаждением вернуться к роскоши). Three or four people had sent her flowers (трое или четверо человек прислали ей цветы). She had a bath and changed (она приняла ванну и переоделась). Charley Deverill, who always made her clothes for her (Чарли Деверил, который всегда шил ей наряды: «делал ее одежду для нее»), an old friend, called to take her to dinner in the Bois (старый друг, зашел, чтобы пригласить ее к обеду в «Буа»; to call — зд. навещать, заходить, заглядывать). "I had a wonderful time (я чудесно провела время; to have a /fine/ time — /хорошо/ провести время)," she told him (сказала она ему), "and of course it was a grand treat for those old girls to have me there (и, конечно же, это было великолепным удовольствием для двух старушек, принимать меня /там/; to have smb. — принимать кого-либо в качестве гостя), but I have a feeling (но у меня такое чувство) that if I'd stayed a day longer I should have been bored (что если бы я осталась на день дольше, я бы заскучала; to stay — оставаться, не уходить, гостить)."

luxury ['lʌkʃ(ə)rɪ] friend [frend] girl [gə:l]

She arrived in Paris in the afternoon, and when she was shown into her suite at the Ritz, she gave a sigh of satisfaction. It was a treat to get back to luxury. Three or four people had sent her flowers. She had a bath and changed. Charley Deverill, who always made her clothes for her, an old friend, called to take her to dinner in the Bois. "I had a wonderful time," she told him, "and of course it was a grand treat for those old girls to have me there, but I have a feeling that if I'd stayed a day longer I should have been bored."

To drive up the Champs Elysees on that lovely evening filled her with exhilaration (поездка: «проехать» по Елисейским полям в тот прекрасный вечер наполнила ее приятным возбуждением). It was good to smell once more the smell of petrol (это было здорово — почувствовать еще раз запах бензина; smell — обоняние, запах, to smell — чувствовать запах, пахнуть). The cars, the taxis, the hooting of horns (автомобили, такси, гудки /автомобильных/ рожков), the chestnut trees, the street lights (каштановые деревья, уличные фонари), the crowd on the pavement and the crowd sitting outside the cafes (толпы на тротуарах и толпы сидящие /за столиками/ перед кафе); it was an enchantment (/все/ это было очарованием). And when they got to the Chateau de Madrid (и, когда они приехали: «добрались до» в «Шато де Мадрид»), so gay, so civilized and so expensive (такой веселый, такой цивилизованный и такой дорогой), it was grand to see once more well-dressed women (это было здорово — увидеть снова: «еще раз» хорошо одетых женщин), decently made-up (хорошо подкрашенных; decently — прилично, порядочно, мило), and tanned men in dinner-jackets (и загорелых мужчин в смокингах).

exhilaration [ɪg"zɪlə'reɪʃ(ə)n] chestnut ['tʃesnʌt] enchantment [ɪn'tʃɑ:ntmənt]

To drive up the Champs Elysees on that lovely evening filled her with exhilaration. It was good to smell once more the smell of petrol. The cars, the taxis, the hooting of horns, the chestnut trees, the street lights, the crowd on the pavement and the crowd sitting outside the cafes; it was an enchantment. And when they got to the Chateau de Madrid, so gay, so civilized and so expensive, it was grand to see once more well-dressed women, decently made-up, and tanned men in dinner-jackets.

"I feel like a queen returning from exile (я чувствую /себя/ как королева, вернувшаяся из изгнания)." Julia spent several happy days (Джулия провела несколько счастливых дней) choosing her clothes and having the first fittings (выбирая свои наряды и проводя: «имея» первые примерки). She enjoyed every moment of them (она наслаждалась каждой их минутой). But she was a woman of character (но она была женщиной с сильным характером: «волевой женщиной»), and when she had come to a decision she adhered to it (и, когда она приходила к какому-либо решению, она придерживалась его; to adhere — прилипать, твердо держаться, быть преданным); before leaving for London (до того, как уехать в Лондон) she wrote a note to Charles (она написала записку Чарльзу). He had been to Goodwood and Cowes (он побывал в Гудвуде и Каузе) and was spending twenty-four hours in London on his way to Salzburg (и должен был провести двадцать четыре часа в Лондоне на /своем/ пути в Зальцбург).

exile ['eksaɪl, 'egzaɪl] decision [dɪ'sɪʒ(ə)n] adhere [əd'hɪə]

"I feel like a queen returning from exile." Julia spent several happy days choosing her clothes and having the first fittings. She enjoyed every moment of them. But she was a woman of character, and when she had come to a decision she adhered to it; before leaving for London she wrote a note to Charles. He had been to Goodwood and Cowes and was spending twenty-four hours in London on his way to Salzburg.

CHARLES DEAR (Чарльз, дорогой), How wonderful that I shall see you so soon (как чудесно, что я увижу тебя так скоро). Of course I am free on Wednesday (конечно же, я свободна в среду). Shall we dine together (пообедаем вместе) and do you love me still (и любишь ли ты меня все еще)? Your JULIA (твоя Джулия).

As she stuck down the envelope (когда она заклеила конверт; to stick (stuck) — наклеивать, приклеивать) she murmured (она прошептала): Bis dat qui cito dat (/лат./ = immediate gift has double price — безотлагательный подарок имеет двойную цену: «вдвойне дает, кто быстро дает»). It was a Latin tag (это была избитая латинская цитата; tag — зд. цветастая фраза, красное словцо, изречение) that Michael always quoted (которую всегда употреблял: «цитировал» Майкл) when, asked to subscribe to a charity (когда его просили пожертвовать по подписке денег на благотворительность), he sent by return of post exactly half what was expected of him (он отправлял с обратной почтой точно половину того, что от него ожидали).

envelope ['envələup] quote [kwəut] subscribe [səb'skraɪb]

CHARLES DEAR, How wonderful that I shall see you so soon. Of course I am free on Wednesday. Shall we dine together and do you love me still?

YourJULIA. As she stuck down the envelope she murmured: Bis dat qui cito dat. It was a Latin tag that Michael always quoted when, asked to subscribe to a charity, he sent by return of post exactly half what was expected of him.

ON Wednesday morning Julia had her face massaged and her hair waved (в среду утром, Джулия сделала массаж лица и завила волосы; to have smth. done — велеть, приказать сделать что-либо для себя). She could not make up her mind (она не могла решить; to make up one's mind — принять решение) whether to wear for dinner a dress of flowered organdie (надеть ли ей к обеду платье из органди с цветочным узором), very pretty and springlike with its suggestion of Botticelli's Primavera (очень изящное и весеннее: «похожее на весну», с намеком на /картину/ Боттичелли «Весна»), or one of white satin beautifully cut to show off her slim young figure, and virginal (или одно из /платьев из/ белого атласа, прекрасно скроенного, чтобы представить в выгодном свете ее стройную молодую фигуру, и /такое/ девичье: «невинное»); but while she was having her bath (но, пока она принимала /свою/ ванну) she decided on the white satin (она решила в пользу /платья из/ белого атласа; to decide on — решиться, сделать выбор, to decide against — отклонить, решить вопрос отрицательно): it indicated rather delicately (это указывало, довольно деликатно) that the sacrifice she intended (что та жертва, /которую/ она имела в виду) was in the nature of an expiation for her long ingratitude to Michael (была по природе своей /чем-то вроде/ искупления за ее долгую неблагодарность по отношению к Майклу).

flowered ['flauəd] virginal ['və:dʒɪnl] delicately ['delɪkɪtlɪ]

ON Wednesday morning Julia had her face massaged and her hair waved. She could not make up her mind whether to wear for dinner a dress of flowered organdie, very pretty and springlike with its suggestion of Botticelli's Primavera, or one of white satin beautifully cut to show off her slim young figure, and virginal; but while she was having her bath she decided on the white satin: it indicated rather delicately that the sacrifice she intended was in the nature of an expiation for her long ingratitude to Michael.

She wore no jewels but a string of pearls and diamond bracelet (она не надела никаких драгоценностей, кроме как нитки жемчуга и бриллиантового браслета); besides her wedding-ring only one square-cut diamond (кроме ее обручального кольца, единственное /кольцо/ с прямоугольным бриллиантом). She would have liked to put on a slight brown tan (она хотела бы нанести немного /пудры или тона/ смуглого загара; brown — коричневый, смуглый, загорелый), it looked open-air-girl (это бы выглядело, как будто она была молодой девушкой, проводящей много времени на открытом воздухе) and suited her (и /очень/ ей шло; to suit — зд. идти, быть к лицу), but reflecting on what lay before her she refrained (но, подумав о том, что ей предстояло: «лежало перед ней», она сдержалась). She could not very well (не могла же она с легкостью: «очень хорошо»), like the actor who painted himself black all over to play Othello (как актер, который разрисовывает себя в черный цвет с ног до головы, чтобы играть Отелло; all over — всюду, повсюду, целиком), tan her whole body (нанести загар на все тело). Always a punctual woman (/будучи/ всегда пунктуальной женщиной), she came downstairs as the front door was being opened for Charles (она спустилась вниз, когда парадная дверь распахнулась, чтобы впустить Чарльза: «была открыта перед Чарльзом»). She greeted him with a look into which she put tenderness (она приветствовала его /со/ взглядом, в который она вложила нежность), a roguish charm and intimacy (лукавое очарование и интимность). Charles now wore his thinning grey hair rather long (Чарльз теперь носил свои редеющие седые волосы довольно длинными; to wear (wore, worn) — быть одетым, носить, иметь вид; thin — тонкий, худой, жидкий, бедный, редкий), and with advancing years his intellectual, distinguished features had sagged a little (и, с годами его интеллектуальные, аристократичные черты обвисли слегка; to advance — продвигаться вперед, делать успехи, продвигаться, advanced — выдвинутый вперед, далеко зашедший, немолодой, поздний); he was slightly bowed (он был слегка сутул; bowed — согнутый, искривленный) and his clothes looked as though they needed pressing (и его одежда выглядела так, как будто она нуждалась в глажке; to press — жать, прессовать, гладить, утюжить).

square-cut ["skweə'kʌt] punctual ['pʌŋktʃuəl] roguish ['rəugɪʃ]

She wore no jewels but a string of pearls and diamond bracelet; besides her wedding-ring only one square-cut diamond. She would have liked to put on a slight brown tan, it looked open-air-girl and suited her, but reflecting on what lay before her she refrained. She could not very well, like the actor who painted himself black all over to play Othello, tan her whole body. Always a punctual woman, she came downstairs as the front door was being opened for Charles. She greeted him with a look into which she put tenderness, a roguish charm and intimacy. Charles now wore his thinning grey hair rather long, and with advancing years his intellectual, distinguished features had sagged a little; he was slightly bowed and his clothes looked as though they needed pressing.

"Strange world we live in (странный мир, в котором мы живем)," thought Julia (думала Джулия). "Actors do their damnedest to look like gentlemen (актеры изо всех сил пытаются выглядеть как джентльмены; to do one's damnedest — из кожи лезть, делать все возможное и невозможное) and gentlemen do all they can to look like actors (и джентльмены делают все, что они могут, чтобы выглядеть как актеры) ."

There was no doubt (не было сомнений) that she was making a proper effect on him (что она производила на него должное впечатление: «надлежащий эффект»). He gave her the perfect opening (он подал ей прекрасную вступительную реплику; opening — зд. начало, вступление, вступительная часть). "Why are you looking so lovely tonight (почему ты выглядишь так прекрасно сегодня)?" he asked (спросил он). "Because I'm looking forward to dining with you (потому, что я с нетерпением ожидаю обеда с тобой)." With her beautiful, expressive eyes (/со/ своими прекрасными, выразительными глазами) she looked deep into his (она заглянула глубоко в его /глаза/). She parted her lips in the manner that she found so seductive (она приоткрыла губы в такой манере, которую она находила такой соблазнительной) in Romney's portraits of Lady Hamilton (на портрете Леди Гамильтон работы Ромни). They dined at the Savoy (они обедали в «Савое»). The head waiter gave them a table on the gangway (метрдотель дал им столик в проходе) so that they were admirably in view (и таким образом они оказались: «были» превосходно /у всех/ на виду; in view — на виду, в пределах видимости). Though everyone was supposed to be out of town (хотя, как предполагалось, все были загородом: «хотя каждый, как предполагалось, был загородом») the grill-room was well filled (гриль-бар был переполнен; grill-room — зал в ресторане, где подается жареное мясо или рыба, приготовленные по заказу посетителей). Julia bowed and smiled to various friends of whom she caught sight (Джулия раскланивалась и улыбалась разным друзьям, которых она заметила; to catch sight of — увидеть, заметить). Charles had much to tell her (у Чарльза было много о чем ей рассказать); she listened to him with flattering interest (она слушала его с лестным интересом).

damnedest ['dæmdɪst] seductive [sɪ'dʌktɪv] various ['ve(ə)rɪəs]

"Strange world we live in," thought Julia. "Actors do their damnedest to look like gentlemen and gentlemen do all they can to look like actors." There was no doubt that she was making a proper effect on him. He gave her the perfect opening. "Why are you looking so lovely tonight?" he asked. "Because I'm looking forward to dining with you." With her beautiful, expressive eyes she looked deep into his. She parted her lips in the manner that she found so seductive in Romney's portraits of Lady Hamilton. They dined at the Savoy. The head waiter gave them a table on the gangway so that they were admirably in view. Though everyone was supposed to be out of town the grill-room was well filled. Julia bowed and smiled to various friends of whom she caught sight. Charles had much to tell her; she listened to him with flattering interest.

"You are the best company in the world, Charles (ты самый лучший собеседник в мире, Чарльз; company — общество, компания, партнер по общению)," she told him (сказала она ему). They had come late (они пришли /в ресторан/ поздно), they dined well (они пообедали хорошо), and by the time Charles had finished his brandy (и, к тому времени, когда Чарльз выпил: «закончил» свой бренди: «коньяк») people were already beginning to come in for supper (люди уже начали приходить на ужин). "Good gracious (Боже правый; gracious — милостивый, снисходительный), are the theatres out already (неужели /спектакли/ в театрах уже окончены; out — зд. передает доведение действия до конца или его завершенность)?" he said, glancing at his watch (сказал он, смотря на /свои/ часы). "How quickly the time flies (как быстро летит время) when I'm with you (когда я с тобой). D'you imagine they want to get rid of us (представляешь ли, они хотят от нас избавиться)?" "I don't feel a bit like going to bed (я совершенно не хочу в постель; to feel like doing smth. — быть склонным, испытывать желание сделать что-либо)."

"I suppose Michael will be getting home presently (я полагаю, что Майкл придет вскоре домой; to get home — попасть домой, добраться до дома)?" "I suppose so (я полагаю, что так)." "Why don't you come back to my house and have a talk (почему бы нам: «тебе» не поехать ко мне домой и не поговорить)?" That was what she called taking a cue (вот что значит — понять намек; «это было /тем/, что она называла понять намек»; cue — реплика, сигнал, пример, намек). "I'd love it (с удовольствием)," she answered, putting into her tone the slight blush (ответила она, вкладывая в свой тон легкую краску смущения) which she felt would have well become her cheek (которая, как она чувствовала, хорошо бы пошла ее щекам; to become — зд. быть к лицу, идти).

cue [kju:] blush [blʌʃ] gracious ['greɪʃəs]

"You are the best company in the world, Charles," she told him. They had come late, they dined well, and by the time Charles had finished his brandy people were already beginning to come in for supper. "Good gracious, are the theatres out already?" he said, glancing at his watch. "How quickly the time flies when I'm with you. D'you imagine they want to get rid of us?" "I don't feel a bit like going to bed." "I suppose Michael will be getting home presently?" "I suppose so." "Why don't you come back to my house and have a talk?" That was what she called taking a cue. "I'd love it," she answered, putting into her tone the slight blush which she felt would have well become her cheek.

They got into his car and drove to Hill Street (они сели в его автомобиль и поехали на Хилл-стрит). He took her into his study (он провел ее в свой кабинет; to take smb. to a place — отводить, отвозить кого-либо куда-либо). It was on the ground floor (он был на нижнем: «цокольном» этаже) and looked on a tiny garden (и выходил окнами: «смотрел» на крошечный садик). The French windows were wide open (двустворчатые окна, доходящие до пола: «французские окна» были широко распахнуты). They sat down on a sofa (они присели на диван). "Put out some of the lights (погаси частично свет; to put out the light — погасить свет) and let the night into the room (и впусти ночь в комнату)," said Julia. She quoted from The Merchant of Venice (она процитировала из «Венецианского купца»). " In such a night as this (в такую ночь, как эта), when the sweet wind did gently kiss the trees (когда свежий ветер нежно целовал деревья)..." Charles switched off everything but one shaded lamp (Чарльз выключил все /лампы/, за исключением одной лампы под абажуром; shaded — тенистый, затененный, прикрытый чем-либо), and when he sat down again she nestled up to him (и, когда он снова присел, она прильнула к нему). He put his arm round her waist (он положил свою руку ей на талию; round — указывает на нахождение вокруг предмета) and she rested her head on his shoulder (и она положила /свою/ голову на его плечо). "This is heaven (это рай)," she murmured (прошептала она).

garden [gɑ:dn] merchant ['mE:tʃ(ə)nt] nestle ['nes(ə)l]

They got into his car and drove to Hill Street. He took her into his study. It was on the ground floor and looked on a tiny garden. The French windows were wide open. They sat down on a sofa. "Put out some of the lights and let the night into the room," said Julia. She quoted from The Merchant of Venice. " In such a night as this, when the sweet wind did gently kiss the trees...'"

Charles switched off everything but one shaded lamp, and when he sat down again she nestled up to him. He put his arm round her waist and she rested her head on his shoulder. "This is heaven," she murmured.

"I've missed you terribly all these months (я ужасно скучал по тебе все эти месяцы)." "Did you get into mischief (ты что, попал в переделку; to get into mischief — напроказничать, набедокурить)?" "Well, I bought an Ingres drawing (ну, я приобрел: «купил» рисунок Энгра) and paid a lot of money for it (и заплатил кучу денег за него). I must show it you before you go (я должен показать его тебе, до того, как ты уйдешь)." "Don't forget (не забудь). Where have you put it (где ты его повесил: «поместил»)?" She had wondered from the moment she got into the house (она размышляла, с того самого момента, как она вошла в дом) whether the seduction would take place in the study or upstairs (произойдет ли обольщение в кабинете или наверху; to take place — случаться, происходить). "In my bedroom (в своей спальне)," he answered (ответил он). "That's much more comfortable really (это гораздо, гораздо удобнее, на самом- то деле)," she reflected (подумала она).

mischief ['mɪstʃɪf] bought [bɔ:t] seduction [sɪ'dʌkʃ(ə)n]

"I've missed you terribly all these months." "Did you get into mischief?" "Well, I bought an Ingres drawing and paid a lot of money for it. I must show it you before you go." "Don't forget. Where have you put it?" She had wondered from the moment she got into the house whether the seduction would take place in the study or upstairs. "In my bedroom," he answered. "That's much more comfortable really," she reflected.

She laughed in her sleeve (она украдкой усмехнулась; sleeve — рукав) as she thought of poor old Charles devising a simple little trick like that (когда она подумала о том, как бедняжка Чарльз выдумывает такой простой трюк /подобный этому/; trick — хитрость, обман, шутка, фокус) to get her into his bedroom (чтобы затащить: «завлечь» ее в свою спальную). What mugs men were (какие простаки мужчины)! Shy, that was what was the matter with them (застенчивые — вот что с ними такое: «это было что было проблемой с ними»). A sudden pang shot through her heart (внезапная острая боль пронзила ее сердце; to shoot (shot) — стрелять, поразить) as she thought of Tom (когда она подумала о Томе). Damn Tom (к черту Тома). Charles really was very sweet (Чарльз действительно был очень мил) and she was determined to reward him at last for his long devotion (и она была решительно настроена вознаградить его наконец за его долгую преданность). "You've been a wonderful friend to me, Charles (ты был удивительным другом для меня, Чарльз)," she said in her low, rather husky voice (сказала она /своим/ тихим, достаточно хриплым голосом). She turned a little (она чуть повернулась) so that her face was very near his (так, чтобы ее лицо было очень близко к его), her lips, again like Lady Hamilton's, slightly open (ее губы, снова как у Леди Гамильтон, слегка приоткрыты). "I'm afraid I haven't always been very kind to you (/я/ боюсь, что я не всегда была очень хорошим другом тебе)."

thought [θɔ:t] pang [pæŋ] husky ['hʌskɪ]

She laughed in her sleeve as she thought of poor old Charles devising a simple little trick like that to get her into his bedroom. What mugs men were! Shy, that was what was the matter with them. A sudden pang shot through her heart as she thought of Tom. Damn Tom. Charles really was very sweet and she was determined to reward him at last for his long devotion. "You've been a wonderful friend to me, Charles," she said in her low, rather husky voice. She turned a little so that her face was very near his, her lips, again like Lady Hamilton's, slightly open. "I'm afraid I haven't always been very kind to you."

She looked so deliciously yielding (она выглядела такой восхитительно мягкой: «податливой»), a ripe peach waiting to be picked (спелый персик, ждущий чтобы его сорвали; to pick — выбирать, собирать, снимать), that it seemed inevitable that he should kiss her (так что казалось неизбежным, что он должен поцеловать ее). Then she would twine her soft white arms round his neck (затем она обовьет своими мягкими белыми руками его шею). But he only smiled (но он только улыбнулся). "You mustn't say that (ты не должна так говорить). You've been always divine (ты всегда была божественна)." ("He's afraid, poor lamb (он боится, бедный ягненок).") "I don't think anyone has ever been so much in love with me as you were (/я/ не думаю, что кто-нибудь когда-нибудь любил меня больше, чем ты)." He gave her a little squeeze (он слегка прижал ее /к себе/). "I am still (я по-прежнему /люблю/). You know that (ты знаешь это). There's never been any woman but you in my life (никогда не было другой женщины кроме тебя в моей жизни)." Since, however, he did not take the proffered lips (поскольку, однако, он не поцеловал ее губы: «не взял предложенных губ») she slightly turned (она слегка повернулась). She looked reflectively at the electric fire (она смотрела, задумавшись, на электрический камин: «огонь»). Pity it was unlit (жалко, что он не был зажжен; unlit — неосвещенный, темный). The scene wanted a fire (этой сцене требовался огонь). "How different everything would have been (каким бы другим все бы было) if we'd bolted that time (если бы мы убежали в тот раз; to bolt — зд. убегать, удирать). Heigh-ho (хей-хоу; heigh-ho — ого-го: выражает удивление, восторг; э-эх — выражает скуку, досаду, утомление)."

yielding ['ji:ldɪŋ] squeeze [skwi:z] heigh-ho ["heɪ'həu, 'heɪhəu]

She looked so deliciously yielding, a ripe peach waiting to be picked, that it seemed inevitable that he should kiss her. Then she would twine her soft white arms round his neck. But he only smiled. "You mustn't say that. You've been always divine." ("He's afraid, poor lamb.") "I don't think anyone has ever been so much in love with me as you were." He gave her a little squeeze. "I am still. You know that. There's never been any woman but you in my life." Since, however, he did not take the proffered lips she slightly turned. She looked reflectively at the electric fire. Pity it was unlit. The scene wanted a fire. "How different everything would have been if we'd bolted that time. Heigh-ho."

She never quite knew what heigh-ho meant (она никогда точно не знала, что это «хей-хоу» означает), but they used it a lot on the stage (но они использовали это /междометие/ очень часто на сцене), and said with a sigh it always sounded very sad (и, сказанное со вздохом, оно всегда звучало очень печально). "England would have lost its greatest actress (Англия потеряла бы свою величайшую актрису). I know now how dreadfully selfish it was of me (я знаю теперь, как ужасно эгоистично было с моей стороны) ever to propose it (вообще предлагать такое)." "Success isn't everything (успех это еще не все). I sometimes wonder (я иногда думаю) whether to gratify my silly little ambition (что ради удовлетворения своего глупого мелкого честолюбия) I didn't miss the greatest thing in the world (не упустила ли я самую величайшую вещь в мире). After all (в конце-то концов), love is the only thing that matters (любовь — это единственная вещь, которая имеет значение)." And now she looked at him again (и теперь она взглянула на него снова) with eyes more beautiful than ever in their melting tenderness (/с/ глазами, более прекрасными, чем когда-либо, в своей трогательной нежности). "D'you know, I think (знаешь ли ты, я думаю) that now, if I had my time over again (что сейчас, если бы можно было бы прожить жизнь заново; time — зд. период жизни, век), I'd say take me (я бы сказала: «возьми меня»)."

dreadfully ['dredfulɪ] propose [prə'pəuz] ambition [æm'bɪʃ(ə)n]

She never quite knew what heigh-ho meant, but they used it a lot on the stage, and said with a sigh it always sounded very sad. "England would have lost its greatest actress. I know now how dreadfully selfish it was of me ever to propose it." "Success isn't everything. I sometimes wonder whether to gratify my silly little ambition I didn't miss the greatest thing in the world. After all, love is the only thing that matters." And now she looked at him again with eyes more beautiful than ever in their melting tenderness. "D'you know, I think that now, if I had my time over again, I'd say take me."

She slid her hand down to take his (она скользнула рукой вниз, чтобы взять его /руку/). He gave it a graceful pressure (он изящно пожал ее; pressure — давление, сжатие). "Oh, my dear (о, моя дорогая)." "I've so often thought of that dream villa of ours (я так часто думала о той вилле нашей мечты). Olive trees and oleanders and the blue sea (оливковые деревья, и олеандры, и синее море). Peace (покой). Sometimes I'm appalled by the dullness and vulgarity of my life (иногда меня приводит в ужас тупость и грубость моей жизни). What you offered was beauty (то что ты предлагал — это красота). It's too late now, I know (теперь уже слишком поздно, я знаю); I didn't know then how much I cared for you (я не знала тогда, насколько сильно я люблю вас), I never dreamt that as the years went on (я никогда и не думала, что с годами: «когда годы идут»; to dream (dreamed, dreamt) — видеть сон, мечтать, помышлять) you would mean more and more to me (ты будешь значить все больше и больше для меня)." "It's heavenly to hear you say that, my sweet (это просто божественно, слышать, как ты говоришь это, моя милая). It makes up for so much (это компенсирует мне многое; to make up for — наверстать, вознаградить)." "I'd do anything in the world for you, Charles (я готова на все в этом мире ради тебя, Чарльз: «я бы сделала все что угодно в мире для тебя, Чарльз»). I've been selfish (я была эгоистичной). I've ruined your life (я разрушила твою жизнь), I didn't know what I was doing (я не знала, что творю: «что я делала»)."

pressure ['preʃə] oleander ["əulɪ'ændə] vulgarity [vʌl'gærɪtɪ]

She slid her hand down to take his. He gave it a graceful pressure. "Oh, my dear." "I've so often thought of that dream villa of ours. Olive trees and oleanders and the blue sea. Peace. Sometimes I'm appalled by the dullness and vulgarity of my life. What you offered was beauty. It's too late now, I know; I didn't know then how much I cared for you, I never dreamt that as the years went on you would mean more and more to me." "It's heavenly to hear you say that, my sweet. It makes up for so much." "I'd do anything in the world for you, Charles. I've been selfish. I've ruined your life, I didn't know what I was doing."

Her voice was low and tremulous (ее голос был тихим: «низким» и трепетным; tremulous — дрожащий, неровный) and she threw back her head (и она откинула голову назад) so that her neck was like a white column (так, что ее шея была как белая колонна). Her dйcolletй showed part of her small firm breasts (ее декольте открывало: «показывало» часть ее небольшой упругой груди; firm — твердый, крепкий) and with her hands she pressed them forward a little (и, своими руками: «со своими руками» она немного выдвинула ее вперед; to press — жать, давить, to press forward — устремляться, проталкиваться вперед). "You mustn't say that (ты не должна так говорить), you mustn't think that (ты не должна так думать)," he answered gently (ответил он кротко). "You've been perfect always (ты всегда была совершенной). I wouldn't have had you otherwise (я бы не принял тебя в противном случае; to have — зд. взять, принять в друзья, ученики). Oh my dear, life is so short and love is so transitory (о, моя дорогая, жизнь так коротка, и любовь так мимолетна; transitory — преходящий, временный). The tragedy of life is that sometimes we get what we want (трагедия жизни /заключается/ в том, что иногда мы получаем то, что мы хотим). Now that I look back on our long past together (теперь, когда я оглядываюсь: «смотрю назад» на наше долгое совместное прошлое; together — вместе, друг с другом) I know that you were wiser than I (я понимаю, что ты была мудрее, чем я). 'What leaf-fringed legend haunts about thy shape (какие листвой украшенные предания бродят, как призраки, вокруг твоего очертания, твоей фигуры; to fringe — отделывать бахромой, окаймлять; to haunt — часто посещать, являться /о призраках/)' Don't you remember how it goes (ты не помнишь, как там дальше; to go — зд. гласить, говорить)? 'Never, never canst thou kiss (никогда, никогда не сможешь ты поцеловать; canst /устар./ = can, thou = you), though winning near the goal — yet, do not grieve (хотя и достигнешь близко цели — все же, не печалься; to win — выиграть, победить, снискать, достичь с трудом); she cannot fade (она не может увянуть), though thou hast not thy bliss (хотя ты и не достиг: «имеешь» /своего/ блаженства; thou = you, hast = have, thy — уст., поэт — твой, твоя, твое, твои). For ever wilt thou love, and she be fair (навечно будет /длиться/ твоя любовь, и она будет прекрасна; wilt = will)!'"

tremulous ['tremjuləs] dйcolletй [deɪ'kɔlteɪ] transitory ['trænsɪt (ə)rɪ, 'trænzɪt-]|

Her voice was low and tremulous and she threw back her head so that her neck was like a white column. Her dйcolletй showed part of her small firm breasts and with her hands she pressed them forward a little. "You mustn't say that, you mustn't think that," he answered gently. "You've been perfect always. I wouldn't have had you otherwise. Oh my dear, life is so short and love is so transitory. The tragedy of life is that sometimes we get what we want. Now that I look back on our long past together I know that you were wiser than I. 'What leaf-fringed legend haunts about thy shape?' Don't you remember how it goes? 'Never, never canst thou kiss, though winning near the goal — yet, do not grieve; she cannot fade, though thou hast not thy bliss. For ever wilt thou love, and she be fair!'"

("Idiotic (/какая/ глупость: «идиотский»).") "Such lovely lines (такие прекрасные строки)," she sighed (она вздохнула). "Perhaps you're right (возможно, ты прав). Heigh-ho." He went on quoting (он продолжал цитировать). That was a trick of his (эту его привычку) that Julia had always found somewhat tiresome (Джулия всегда считала: «находила» немного утомительной). "Ah, happy, happy boughs (о счастливые, счастливые ветви)! that cannot shed (что не могут сбросить; to shed — зд. ронять листья, терять) Your leaves (твою листву; a leaf — leaves), nor ever bid the Spring adieu (ни попрощаться с Весной; to bid — /зд. ист./ объявлять, заявлять, adieu — прощание); And, happy melodist, unwearied (и счастливый певец: «мелодист», неутомимый), For ever piping songs for ever new (вечно играет на свирели песенки, вечно новые; to pipe — играть на свирели, дудке)!..." It gave Julia an opportunity to think (это дало Джулии возможность подумать). She stared in the unlit fire (она уставилась на незажженный камин), her gaze intent (ее пристальный взгляд сосредоточен), as though she were entranced by the exquisite beauty of those words (как будто она была очарована изысканной красотой тех слов; to entrance — приводить в восторг, состояние транса). It was quite obvious (было совершенно очевидно) that he just hadn't understood (что он просто не понял). It could hardly be wondered at (этому едва ли можно было удивляться).

tiresome ['taɪəsəm] bough [bau] unwearied [ʌn'wɪ(ə)rɪd] exquisite [ɪk'skwɪzɪt, 'ekskwɪzɪt]

("Idiotic.") "Such lovely lines," she sighed. "Perhaps you're right. Heigh-ho." He went on quoting. That was a trick of his that Julia had always found somewhat tiresome. "Ah, happy, happy boughs! that cannot shed Your leaves, nor ever bid the Spring adieu; And, happy melodist, unwearied, For ever piping songs for ever new!..." It gave Julia an opportunity to think. She stared in the unlit fire, her gaze intent, as though she were entranced by the exquisite beauty of those words. It was quite obvious that he just hadn't understood. It could hardly be wondered at.

She had been deaf to his passionate entreaties for twenty years (она была глуха к его страстным мольбам в течении двадцати лет), and it was very natural if he had given up his quest as hopeless (и было совершенно естественным, если он забросил свои искания как безнадежные; quest — поиски, /поэт./ предмет поисков, поиски приключений в рыцарских романах). It was like Mount Everest (это как с Эверестом: «было похоже на гору Эверест»); if those hardy mountaineers (если те отважные альпинисты; hardy — выносливый, смелый, безрассудный) who had tried for so long in vain to reach the summit (которые пытались так долго тщетно достичь вершины; in vain — напрасно, безрезультатно) finally found an easy flight of steps that led to it (в конце концов обнаружили доступную лесенку: «лестничный пролет»; easy — легкий, нетрудный, доступный), they simply would not believe their eyes (они просто не поверят своим глазам): they would think there was a catch in it (они подумали бы, что в ней какой-то подвох; catch — захват, улов, /разг./ хитрость, ловушка). Julia felt that she must make herself a little plainer (Джулия чувствовала, что она должна быть более откровенной; to make smth. plain to smb. — разъяснить что-либо кому-либо); she must, as it were, reach out a helping hand to the weary pilgrim (она должна, так сказать, протянуть руку помощи уставшему пилигриму; as it were — некоторым образом). "It's getting dreadfully late (становится уже ужасно поздно)," she said softly (сказала она мягко). "Show me your new drawing (покажи мне твой новый рисунок) and then I must go home (и после этого я должна идти домой)."

passionate ['pæʃ(ə)nɪt] mountaineer ["mauntɪ'nɪə] pilgrim ['pɪlgrɪm]

She had been deaf to his passionate entreaties for twenty years, and it was very natural if he had given up his quest as hopeless. It was like Mount Everest; if those hardy mountaineers who had tried for so long in vain to reach the summit finally found an easy flight of steps that led to it, they simply would not believe their eyes: they would think there was a catch in it. Julia felt that she must make herself a little plainer; she must, as it were, reach out a helping hand to the weary pilgrim. "It's getting dreadfully late," she said softly. "Show me your new drawing and then I must go home."

He rose and she gave him both her hands (он поднялся, и она протянула: «дала» ему обе /свои/ руки) so that he should help her up from the sofa (чтобы он помог ей подняться с дивана). They went upstairs (они пошли наверх). His pyjamas and dressing-gown were neatly arranged on a chair (его пижама и халат были аккуратно сложены на кресле; to arrange — приводить в порядок). "How well you single men do yourselves (как вы, одинокие мужчины, ни в чем себе не отказываете; to do oneself well — доставлять себе удовольствие, роскошествовать). Such a cosy, friendly bedroom (такая уютная, удобная: «дружеская» спальня)." He took the framed drawing off the wall (он снял: «взял» обрамленный рисунок со стены) and brought it over for her to look at under the light (и поднес его к ней, чтобы она посмотрела на /него/ под светом). It was a portrait in pencil of a stoutish woman (это был портрет, выполненный карандашом: «в карандаше», полноватой женщины) in a bonnet and a low-necked dress with puffed sleeves (в капоре и декольтированном платье с рукавами с буфами; low-necked — с глубоким вырезом). Julia thought her plain and the dress ridiculous (Джулия подумала, что она была невзрачной и /ее/ платье было смешным).

pyjamas [pə'dʒɑ:məz] stoutish ['stautɪʃ] bonnet ['bɔnɪt]

He rose and she gave him both her hands so that he should help her up from the sofa. They went upstairs. His pyjamas and dressing-gown were neatly arranged on a chair. "How well you single men do yourselves. Such a cosy, friendly bedroom." He took the framed drawing off the wall and brought it over for her to look at under the light. It was a portrait in pencil of a stoutish woman in a bonnet and a lownecked dress with puffed sleeves. Julia thought her plain and the dress ridiculous.

"Isn't it ravishing (он восхитительный, /не так ли/: «не восхитителен ли он»)?" she cried (воскликнула она). "I knew you'd like it (я знал, что тебе он понравится). A good drawing, isn't it (хороший рисунок, не правда ли)?" "Amazing (поразительный)."

He put the little picture back on its nail (он повесил маленький рисунок обратно, на /его/ гвоздь). When he turned round again (когда она повернулся снова) she was standing near the bed with her hands behind her back (она стояла рядом с кроватью, с руками /сложенными/ за спиной), a little like a Circassian slave (немного похожая на черкешенку-рабыню) introduced by the chief eunuch to the inspection of the Grand Vizier (представленную главным евнухом на осмотр великому визирю); there was a hint of modest withdrawal in her bearing, a delicious timidity (был некий намек на скромное желание убежать: «отпрянуть», в ее поведении, очаровательная робость; withdrawal — уход, удаление; to withdraw — отдергивать, забирать назад; ретироваться), and at the same time the virgin's anticipation (и, в то же самое время, предвкушение девственницы) that she was about to enter into her kingdom (которая собирается войти в свое царство; to be about to do smth. — намереваться сделать что- либо). Julia gave a sigh that was ever so slightly voluptuous (Джулия вздохнула слегка чувственным вздохом: «испустила вздох, который был таким слегка сладострастным»).

drawing ['drɔ:ɪŋ] Circassian [sə:'kæsɪən] eunuch ['ju:nək] vizier [vɪ'zɪə]

"Isn't it ravishing?" she cried. "I knew you'd like it. A good drawing, isn't it?" "Amazing." He put the little picture back on its nail. When he turned round again she was standing near the bed with her hands behind her back, a little like a Circassian slave introduced by the chief eunuch to the inspection of the Grand Vizier; there was a hint of modest withdrawal in her bearing, a delicious timidity, and at the same time the virgin's anticipation that she was about to enter into her kingdom. Julia gave a sigh that was ever so slightly voluptuous.

"My dear, it's been such a wonderful evening (мой дорогой, это был такой удивительный вечер). I've never felt so close to you before (я никогда не чувствовала себя так близко к тебе)." She slowly raised her hands from behind her back (она медленно подняла /свои/ руки из-за спины) and with the exquisite timing that came so naturally to her moved them forwards (и, с тем совершенным чувством времени, что было в ней столь естественным, она подняла: «выдвинула» их вперед; to come natural to smb. — быть естественным для кого-либо), stretching out her arms (протягивая /свои/ руки), and held them palms upward (и держала их ладонями кверху) as though there rested on them, invisibly, a lordly dish (как если бы на них покоилось, невидимое, роскошное блюдо), and on the dish lay her proffered heart (и на этом блюде лежало ее предложенное /ему/ сердце). Her beautiful eyes were tender and yielding (ее прекрасные глаза были нежны и податливы) and on her lips played a smile of shy surrender (и на ее губах играла улыбка стыдливой капитуляции; surrender — сдача, отказ, уступка). She saw Charles's smile freeze on his face (она увидела, как улыбка Чарльза застыла на /его/ лице). He had understood all right (он все понял, несомненно; all right — /зд. разг./ разумеется, конечно). ("Christ, he doesn't want me (Боже, он не хочет меня). It was all a bluff (все это было блефом).") The revelation for a moment staggered her (это откровение на какой-то момент ошеломило ее). ("God, how am I going to get out of it (Боже, как же мне выпутаться из этого; to get out — /разг./ найти выход из трудного или неприятного положения)? What a bloody fool I must look (какой чертовой дурехой я, должно быть, выгляжу).")

revelation ["revə'leɪʃ(ə)n] surrender [sə'rendə] stagger ['stægə]

"My dear, it's been such a wonderful evening. I've never felt so close to you before." She slowly raised her hands from behind her back and with the exquisite timing that came so naturally to her moved them forwards, stretching out her arms, and held them palms upward as though there rested on them, invisibly, a lordly dish, and on the dish lay her proffered heart. Her beautiful eyes were tender and yielding and on her lips played a smile of shy surrender. She saw Charles's smile freeze on his face. He had understood all right. ("Christ, he doesn't want me. It was all a bluff.") The revelation for a moment staggered her. ("God, how am I going to get out of it? What a bloody fool I must look.")

She very nearly lost her poise (Джулия чуть было не потеряла: «почти что потеряла» самообладание). She had to think like lightning (она должна была думать /со скоростью/ молнии). He was standing there (он стоял /там/), looking at her with an embarrassment that he tried hard to conceal (смотря на нее со смущением, которое он с трудом пытался скрыть; to try hard — очень стараться). Julia was panic-stricken (Джулия была охвачена паникой). She could not think what to do with those hands (она не могла придумать, что же делать с теми руками) that held the lordly dish (что держали роскошное блюдо); God knows, they were small, but at the moment they felt like legs of mutton hanging there (видит Бог, что руки: «они» были небольшими, но в тот момент они ощущались бараньими ногами, висящими на крюке: «там»). Nor did she know what to say (не знала она и что сказать). Every second made her posture and the situation more intolerable (каждая секунда делала ее позу и всю ситуацию /все/ более невыносимой). ("The skunk, the dirty skunk (подлец, грязный подлец). Codding me all these years (дурачил меня все эти годы; to cod — подшучивать, разыгрывать).")

lordly ['lɔ:dlɪ] mutton [mʌtn] intolerable [ɪn'tɔl(ə)rəb(ə)l]

She very nearly lost her poise. She had to think like lightning. He was standing there, looking at her with an embarrassment that he tried hard to conceal. Julia was panic-stricken. She could not think what to do with those hands that held the lordly dish; God knows, they were small, but at the moment they felt like legs of mutton hanging there. Nor did she know what to say. Every second made her posture and the situation more intolerable. ("The skunk, the dirty skunk. Codding me all these years.")

She did the only thing possible (она сделала единственно возможную вещь). She continued the gesture (она продолжала держать позу: «телодвижение»; to continue — продолжать, оставаться в прежнем положении). Counting so that she should not go too fast (считая /про себя/, так чтобы не двигаться слишком быстро; to go — зд. двигаться /в т.ч. с определенной скоростью/, быть в движении), she drew her hands towards one another (она поднесла: «подтянула» /свои/ руки одну к другой; towards — указывает на движение по направлению к какому-либо предмету), till she could clasp them (до тех пор, пока она не соединила их; to clasp — сжимать, пожимать), and then throwing back her head (и, затем, откинув голову назад), raised them, very slowly, to one side of her neck (подняла их, очень медленно, к шее: «одной стороне /ее/ шеи»). The attitude she reached was as lovely as the other (поза, которую она /теперь/ приняла была так же прелестна, как и предыдущая: «другая»; to reach — протягивать, вытягивать), and it was the attitude that suggested to her what she had to say (и именно эта поза, подсказала ей, что она должна сказать; to suggest — предлагать, наводить на мысль). Her deep rich voice trembled a little with emotion (ее низкий грудной голос дрожал слегка от эмоций; rich — богатый, роскошный). "I'm so glad when I look back (я так рада, когда я оглядываюсь назад) to think that we have nothing to reproach ourselves with (думать, что нам не за что упрекнуть себя: «у нас нет ничего, за что упрекать самих»). The bitterness of life is not death (горечь жизни не в смерти), the bitterness of life is that love dies (горечь жизни в том, что любовь умирает). (She'd heard something like that said in a play (она слышала что-то подобное упоминалось: «говорилось» в какой- то пьесе).) If we'd been lovers you'd have grown tired of me long ago (если бы мы были любовниками, ты бы устал от меня уже очень давно; to grow tired — устать, to grow — зд. становиться), and what should we have now to look back on (и чтобы мы имели сейчас, о чем бы вспоминали; to look back — оглядываться, обращаться к прошлому) but regret for our own weakness (кроме сожаления о нашей собственной слабости)? What was that line of Shelley's (какая там была строчка из Шелли) that you said just now about fading (что ты сказал только что об увядании)?"

attitude ['ætɪtju:d] reproach [rɪ'prəutʃ] weakness ['wi:knɪs]

She did the only thing possible. She continued the gesture. Counting so that she should not go too fast, she drew her hands towards one another, till she could clasp them, and then throwing back her head, raised them, very slowly, to one side of her neck. The attitude she reached was as lovely as the other, and it was the attitude that suggested to her what she had to say. Her deep rich voice trembled a little with emotion. "I'm so glad when I look back to think that we have nothing to reproach ourselves with. The bitterness of life is not death, the bitterness of life is that love dies. (She'd heard something like that said in a play.) If we'd been lovers you'd have grown tired of me long ago, and what should we have now to look back on but regret for our own weakness? What was that line of Shelley's that you said just now about fading?"

"Keats (/из/ Китса)," he corrected (поправил он)." 'She cannot fade (она не может увянуть) though thou hast not thy bliss (хотя ты и не достиг блаженства).'" "That's it (вот именно). Go on (продолжай)." She was playing for time (она пыталась выиграть время; to play for time — оттягивать время). '"For ever wilt thou love, and she be fair (навечно будет /длиться/ твоя любовь, и она будет прекрасна)." She threw her arms wide in a great open gesture (она раскинула руки широко шикарным открытым жестом) and tossed her curly head (и встряхнула /своей/ кудрявой головкой). She'd got it (она добилась своего: «у нее это получилось»). "It's true, isn't it (это правда, не так ли)? 'For ever wilt thou love and I be fair.' What fools we should have been (какими бы дураками мы были) if for a few moments' madness (если бы ради нескольких мгновений безумия) we had thrown away the wonderful happiness our friendship has brought us (мы бы отбросили то удивительное счастье, что наша дружба доставила: «принесла» нам). We have nothing to be ashamed of (нам нечего стыдиться). We're clean (мы чисты). We can walk with our heads held high (мы можем идти с высоко поднятыми головами; to hold (held) — держать, выдерживать) and look the whole world in the face (и смотреть смело всему миру в лицо)." She instinctively felt that this was an exit line (она инстинктивно почувствовала, что это была заключительная реплика: «реплика на выход»; exit — выход, уход, исчезновение), and suiting her movements to the words (и, соизмеряя /свои/ движения со словами), with head held high (с высоко поднятой головой: «с головой, держащейся высоко»), backed to the door and flung it open (отступила к двери и распахнула ее; to back — зд. двигаться в обратном направлении, отводить, to fling (flung) — метать, бросать, зд. сделать что- либо рывком). Her power was such (ее мощь, сила была таковой) that she carried the feeling of the scene (что она пронесла чувство этой сцены) all the way down the stairs with her (весь путь вниз по лестнице вместе с собой: «с ней»).

curly ['kə:lɪ] exit ['egzɪt, 'eksɪt] high [haɪ]

"Keats," he corrected." 'She cannot fade though thou hast not thy bliss.'" "That's it. Go on."

She was playing for time. '"For ever wilt thou love, and she be fair.'" She threw her arms wide in a great open gesture and tossed her curly head. She'd got it. "It's true, isn't it? 'For ever wilt thou love and I be fair.' What fools we should have been if for a few moments' madness we had thrown away the wonderful happiness our friendship has brought us. We have nothing to be ashamed of. We're clean. We can walk with our heads held high and look the whole world in the face." She instinctively felt that this was an exit line, and suiting her movements to the words, with head held high, backed to the door and flung it open. Her power was such that she carried the feeling of the scene all the way down the stairs with her.

Then she let it fall (затем она отбросила его /чувство/: «позволила ему упасть») and with the utmost simplicity turned to Charles who had followed her (и, с предельной простотой повернулась к Чарльзу, который следовал за ней). "My cloak (моя накидка)." "The car is there (там /моя/ машина)," he said as he wrapped it round her (сказал он, накидывая /пальто/ на нее; to wrap — укутывать, обертывать). "I'll drive you home (я отвезу тебя домой)." "No, let me go alone (нет, позволь мне уехать одной). I want to stamp this hour on my heart (я хочу запечатлеть этот час в моем: «на моем» сердце; to stamp — ставить штамп, клеймо, зд. запечатлевать в памяти). Kiss me before I go (поцелуй меня, до того как я уйду)." She held up her lips to him (она подставила /свои/ губы ему). He kissed them (он поцеловал их). But she broke away from him (но она вырвалась от него; to break (broke, broken) away — отрывать, разрывать, поспешно уйти), with a stifled sob (с приглушенным всхлипом; to stifle — душить, задыхаться), and tearing open the door ran to the waiting car (и, открыв рывком дверь, побежала к ожидавшей машине; to tear — разрывать, рвать). When she got home and stood in her own bedroom (когда она добралась домой и стояла в своей собственной спальне) she gave a great whoof of relief (она с облегчением вздохнула: «она произнесла огромный вздох облегчения»; whoof — гав-гав, гавканье, хриплый крик).

simplicity [sɪm'plɪsɪtɪ] cloak [kləuk] stifle ['staɪf(ə)l] whoof [(h)wuf]

Then she let it fall and with the utmost simplicity turned to Charles who had followed her. "My cloak." "The car is there," he said as he wrapped it round her. "I'll drive you home." "No, let me go alone. I want to stamp this hour on my heart. Kiss me before I go." She held up her lips to him. He kissed them. But she broke away from him, with a stifled sob, and tearing open the door ran to the waiting car. When she got home and stood in her own bedroom she gave a great whoof of relief.

"The bloody fool (чертов дурак). Fancy me being taken in like that (подумать только, провести меня таким образом; to take in — зд. обманывать, надувать, одурачить). Thank God, I got out of it all right (слава Богу, я выбралась из этого, конечно). He's such an ass (он такой глупец: «осел»), I don't suppose he began to see (не думаю, что он начал понимать) what I was getting at (к чему я вела; to get at smth. — зд. дать понять)." But that frozen smile disconcerted her (но та застывшая улыбка обескураживала ее; frozen — замерзший, покрытый льдом). "He may have suspected (он мог подозревать), he couldn't have been certain (он не мог быть уверен), and afterwards he must have been pretty sure he'd made a mistake (и, после этого, он должен был быть совершенно уверен, что он совершил ошибку). My God, the rot I talked (мой Бог, какую чепуху я несла: «какой вздор я говорила»). It seemed to go down all right, I must say (кажется, что все сошло удачно; to go down — зд. быть принятым, одобренным). Lucky I caught on when I did (какая удача, что я вовремя спохватилась: «поняла, когда я делала /это/»; to catch on — зд. уловить смысл, понять). In another minute I'd have had me dress off (в следующую минуту, я бы уже платье скинула; off — зд. снятие предмета одежды). That wouldn't have been so damned easy to laugh away (тут уже не было бы так чертовски легко отделаться шуткой)."

frozen ['frəuz(ə)n] disconcerted ["dɪskən'sə:tɪd] damned [dæmd]

"The bloody fool. Fancy me being taken in like that. Thank God, I got out of it all right. He's such an ass, I don't suppose he began to see what I was getting at." But that frozen smile disconcerted her. "He may have suspected, he couldn't have been certain, and afterwards he must have been pretty sure he'd made a mistake. My God, the rot I talked. It seemed to go down all right, I must say. Lucky I caught on when I did. In another minute I'd have had me dress off. That wouldn't have been so damned easy to laugh away."

Julia began to titter (Джулия начала хихикать). The situation was mortifying of course (сама ситуация была, конечно же, неприятной/обидной/унизительной; to mortify — подавлять /страсти, чувства и т. п./; умерщвлять /плоть/; обижать, унижать, оскорблять), he had made a damned fool of her (он выставил меня чертовой дурой; to make a fool of smb. — одурачить, провести кого-либо), but if you had any sense of humour (но если у вас было хоть чуточку чувства юмора) you could hardly help seeing that there was a funny side to it (то нельзя было не заметить, что в этом была и смешная сторона). She was sorry that there was nobody to whom she could tell it (ей было жаль, что не было никого, кому бы она могла рассказать это); even if it was against herself it would make a good story (даже если это и было не в ее пользу: «против нее», из этого бы получилась хорошая история). What she couldn't get over (чего она не могла вынести; to get over smth. — зд. оправиться, прийти в себя) was that she had fallen for the comedy (так это было то, что она попалась на эту комедию; to fall for smth. — разг. попасться на удочку) of undying passion that he had played all those years (о той неумирающей страсти, что он разыгрывал все эти годы); for of course it was just a pose (так как, конечно же, это было всего лишь притворство: «поза»); he liked to see himself as the constant adorer (ему нравилось видеть себя постоянным обожателем), and the last thing he wanted, apparently, was to have his constancy rewarded (и самое последнее, чего он хотел, по-видимому, так это /было/ то, чтобы его постоянство было вознаграждено).

titter ['tɪtə] mortifying ['mɔ:tɪfaɪɪŋ] constancy ['kɔnstənsɪ]

Julia began to titter. The situation was mortifying of course, he had made a damned fool of her, but if you had any sense of humour you could hardly help seeing that there was a funny side to it. She was sorry that there was nobody to whom she could tell it; even if it was against herself it would make a good story. What she couldn't get over was that she had fallen for the comedy of undying passion that he had played all those years; for of course it was just a pose; he liked to see himself as the constant adorer, and the last thing he wanted, apparently, was to have his constancy rewarded.